Dear Parris:
Многих последнее время удивляет, почему я пишу письма. И нет ли тут
какого-либо подвоха. В основном этот вопрос задают пишущие люди. Некоторые этим
интересуются в чисто профессиональных целях, некоторые из-за любопытства, а
некоторые из-за боязни, что появился еще один пишущий субъект.
Следует
сказать, что в Мэриленде на один квадратный метр приходится писателей, ученых,
целителей, врачей, лидеров, ветеранов войны и труда, а также претендующих на
лидерство людей значительно больше, чем в Москве или в Киеве, а может и в мире.
Это порождает конкуренцию, что с точки зрения американца является здоровым
явлением и везде приветствуется. Поэтому я буду продолжать писать, пока у меня
будет исправен компьютер.
Я думаю, что не за горами то время, когда
нерождённые младенцы начнут писать свои мемуары с любопытными воспоминаниями,
что обогатит мировую литературу.
Извините меня за отступление. Теперь обо
мне. Хочу Вам сообщить, что я уже прилично ползаю и перемещаюсь с достаточно
большой скоростью (около 5-8 MPH). Меня уже давно нельзя оставлять одного на
диване или в кроватке, так как я немедленно соскакиваю на пол иногда ногами, а
иногда и головой вниз. Это бывает очень больно, но это меня не останавливает, и
я стараюсь воспользоваться любой удобной или неудобной возможностью, чтобы это
сделать. Я ничего не боюсь и меня ничто не страшит, хотя мое близкое окружение
страшно пугается.
По предложению родителей меня отпускают одного ползать по
полу, закрыв все окна и двери (им кажется, что я могу выпрыгнуть из окна). На
полу я имею полную возможность двигаться в любых направлениях, что я, конечно, и
делаю. Последнее время я стал интересоваться и разбираться в радиотехнической и
электрической аппаратуре, как мой папа. При любом возможном случае я мгновенно
нахожу электрические розетки и интересуюсь их содержанием. Я быстро подползаю к
телевизору, проигрывателю или компьютеру и стараюсь разобраться из чего они
состоят. Так как специального образования у меня нет, я разбираю, разбиваю,
нажимаю на все кнопки, выдёргиваю, рву и, наконец, опрокидываю аппаратуру на
себя. Дедушка как-то назвал меня «большим разбойником», хотя это не
соответствует действительности. Один раз он даже сказал, что я
«еврей-разбойник», намекая на моё национальное происхождение и любопытство.
Кроме зтого, он намекнул, что мое умение устраивать завалы, опрокидывая все на
себя, может привести к тому, что прийдется вызывать израильских спасателей с
собаками, как это было месяц назад в Турции во время землетрясения.
Все
взрослые очень нервные. Я на них смотрю и думаю: “Oт чего это?” Ведь самое
главное - это хорошая нервная система и поменьше стрессов. У меня с нервами, как
мне кажется, все в порядке. Я люблю пошутить, а взрослые это не всегда понимают.
Один раз, когда я ел кашу, мне захотелось хлопнуть ладошкой по тарелке. Я
хлопнул – тарелка оказалась в одном углу кухни, ложка - во втором, а дедушка - в
третьем. Шустрый такой оказался. Смешно и забавно. А взрослым несмешно и
непонятно, почему я это сделал. Кстати, таким образом я укрепляю свою нервную
систему. А дедушка снова сказал, что я еврей-разбойник.
Я также люблю
рассматривать фотографии в альбомах. Я их резко отрываю, разрываю и беру в рот.
Не все подряд, конечно, а те, которые вкусные. Я хорошо знаю, что вкусное можно
брать в рот, а невкусное надо выплёвывать. Когда взрослые это видят, они
начинают нервничать и кричать на меня. У меня нервы крепкие и я спокойно
отползаю от альбома.
Кроме этого, я люблю проверять чистоту. Когда я на полу,
то в первую очередь подползаю к пылесосу, швабре или мусорному ведру. Если ведро
полное, то я его частично освобождаю. Вообще у меня и у взрослых разные подходы
к сложившейся ситуации. Они любят порядок, а я беспорядок. Мне нравится, когда
мои игрушки или вещи разбросаны. Это красиво.
Пользуясь удобным случаем, я
поздравляю по интернету мою маму, которую я очень люблю, с замечательной датой -
с Днём Рождения. Я желаю ей крепкого здоровья, благополучия и успехов в жизни.
Дай Бог ей набраться терпения и мужества в деле моего воспитания. Пусть её
постигнет блаженство. Со своей стороны, я буду стараться по мере возможности
облегчить ей эту работу. Как говорят в Милбруке, "no problem", хотя их
сколько угодно.
Sincerelу,
Рома Сухой.